Без колебаний он подошел к выходу из палатки. Солдат был внимателен и готов служить. Он вошел в палатку и отдал честь.
Кажется, у меня оторвался рукав от плаща, он показал на кучу мехов и одеял, где только что спал. Я поискал бы и сам, но у меня кружится голова, когда я наклоняюсь. Не беспокойтесь, сэр, усмехнулся солдат. Он положил копье и наклонился над мехами. Рад видеть, что вы встали и чувствуете себя лучше.
Мы все очень беспокоились за вас. Не проронив ни звука, тот рухнул на пол. Дерри не терял времени. Затем вернулся к часовому, встал возле него на колени и приложил руки ему к вискам. Веки часового затрепетали и открылись, но это уже был не взгляд простого солдата, теперь в глазах светились хитрость и ум. Дерри почувствовал, что эти глаза подчиняют его себе, делают совершенно беспомощным, не способным к сопротивлению. Ну, так что ты узнал? Он был не в силах сопротивляться и ничего не мог поделать с собой. Тебя никто не видел, когда ты напал на часового? Что вы еще хотите от меня? В его глазах светилась мощь.
Осторожно поднявшись на ноги, он проскользнул к выходу из палатки и укрылся за портьерой.
Шаги уже слышались совсем рядом, за пологом. Глаза его наткнулись на лежащее посередине палатки тело часового. Руки и ноги у него были связаны, во рту торчал кляп, а сам он, завернутый в плащ, был брошен в угол палатки. Дерри вышел из палатки. Вино было выпито, и слова были сказаны те слова, которые он мог сказать в настоящий момент. Он поднял на нее глаза и внезапно осознал, что еще никогда не касался ее, никогда не держал ее в своих объятиях, за исключением того краткого мгновения прошлой ночью, и что завтра уже, может быть, будет поздно. Завтра они все могут уйти в вечность. Его глаза долго всматривались в ее глаза, видели ее нерешительность. Он медленно протянул к ней руки и заключил в объятия, его губы приникли к ее губам, и только колеблющееся пламя свечи было свидетелем этого. Долгое время в палатке слышался только стук их сердец.
Свечи горели, но все равно внутри палатки было полутемно. Она была поражена тем, что безоглядно влюбилась в этого высокого золотоволосого человека, что он, а не ее муж, нежно касался губами кончиков ее пальцев.
